Sadist
Главное – отличаться от других

05.05.2016

Итальянские прогрессив-дэт-металлисты Sadist вовсю готовятся к огромному туру по бывшим республикам СССР, который начнется 13 мая и охватит, помимо России, Белоруссии и Украины, такие экзотические для западных музыкантов страны как Грузия, Армения и Молдавия. Ну а мы в преддверии этого тура представляем вашему вниманию беседу с капитаном Sadist, могучим мастером виртуозной одновременной игры на гитаре и клавишах и основателем и звукоинженером студии Nadir Томми Таламанкой. Томми нашёл в своем насыщенном графике часик, чтобы позвонить мне из Генуи и поболтать о новом феноменальном альбоме “Hyaena”, о творческом процессе банды, о музыке и о жизни. Будьте готовы к путешествию по потоку мыслей  итальянского композитора, музыканта и металлиста – этот поток не менее крут, чем его творчество.

Бон джорно, Томми! Как жив-здоров?

Здравствуйте! (по-русски - прим. авт.) Всё путём, спасибо.

Как там в Генуе погода?

Идёт дождь, но не очень холодно, что-то типа 12 градусов, кажется. А ты где находишься? В Москве?

Нет, я в Нижнем Новгороде, вы тут играли в 2010 году.

Да, я помню, было классное шоу. Ну и мы опять играем в Нижнем в клубе “Crazy Train” - 19 мая, если не ошибаюсь.

Круто. Жду не дождусь вашего концерта. Так вот, Ваш новый альбом “Hyaena” вышел уже полгода назад. Как его принимают?

Есть ощущение, что хорошо принимают. По всему миру были очень хорошие рецензии, а сейчас мы только что начали тур, на той неделе были в Риме, потом во Флоренции, а на следующей неделе поедем на юг Италии. Сейчас я бы сказал, что общая реакция очень положительная, и это меня очень радует. Посмотрим, что будет в России, и как российские фанаты будут реагировать на новый материал вживую. Я надеюсь, им наш новый альбом понравится.

Тебе известно, как он продаётся?

Ну, сейчас как раз подошло время, чтобы начать считать проданные копии и ход продаж. Мы говорили с лейблом на прошлой неделе, они были довольны. Через пару недель они должны послать нам детальный отчёт по продажам, так что мы пока ждём и не знаем точное число проданных копий, но раз ребята из конторы довольны, то и нам можно быть довольными.

Вас устраивает работа со Scarlet Records?

Да, конечно. Это не очень большой лейбл, но они классные ребята и, что очень важно для нас, мы их знаем уже много лет. Пусть они не самая большая контора в мире, но мы-то ведь тоже не самая большая банда в мире, так что наше сотрудничество довольно сбалансировано. То есть, мы точно знаем, что они могут сделать для Sadista, и есть ощущение, что они делают свое дело хорошо. В то же время у нас у самих есть лейбл - Nadir Music, и мы работаем с другими бандами, продвигаем их и всё такое, так что мы можем немного поработать и для продвижения Sadist. Мы делим обязанности, так что часть работы достаётся Scarlet Records, а другая часть – Nadir Music. На сегодня мы можем утверждать, что все работают хорошо. Конечно, требуется еще время, в первую очередь, чтобы погастролировать, продать побольше копий и посмотреть, что ещё можно сделать в смысле продвижения, в каких странах мы сильны, а в каких надо поработать поактивнее. Поэтому мы едем в тур, не просто потому, что нас от этого прёт, но ещё и потому, что нам надо наладить промоушен и посмотреть, где у нас самый лучший рынок для инвестиций, где нужно потрудиться, и куда стоит толкать альбомы.

Итак, вы отправляетесь в тур. Посетите какие-нибудь новые для себя страны?

Да, мы впервые побываем в Грузии, никогда раньше там не были. Ещё поедем в Сибирь - понятно, это Россия, но мы там тоже не были, а ведь там полно народу нас ждут. Ещё мы поедем по Англии в одиночку, это будет первый раз, когда мы будем хедлайнерами в Англии, а то раньше мы ездили только на разогреве у других банд, например, Suffocation. В этот раз мы начнём с маленьких клубов, но мы посмотрим, каково это – быть хедами в Англии. Ну, и будет пара больших фестов, типа ”Hellfest” во Франции. Это первая часть тура. В конце лета будет вторая часть, в рамках которой мы поедем в другие страны, не охваченные в первой части. Посмотрим.

Ты сам доволен пластинкой? Хочется что-нибудь изменить сейчас, когда после её выхода прошло некоторое время?

В этот раз мы полностью довольны альбомом. Мы потратили много времени на сочинение материала, а всего мы работали над альбомом около двух лет. То есть, после выхода прошлого альбома “Season In Silence” (2010) мы провели почти три года в турах по Европе, потом мы остановились и начали делать новый альбом, и за два года мы написали лучшую музыку, которую смогли написать. Альбом звучит реально круто, мы потратили много времени на продюсирование и микширование. Мы выложились на полную. Не знаю, что там будет потом, каким будет следующий альбом, и когда мы сможем начать его делать, но, в любом случае, мы как обычно начнём работу, когда у нас будет время на написание хорошего материала, и когда мы будем готовы сделать хороший альбом, не просто ещё один альбом, мы не так работаем. Мы хотим выпускать только очень крутой материал, а там будем смотреть.

Вы пишете материал в туре, в студии или дома?

Я сам пишу музыку в основном в студии, потому как я работаю в студии и провожу там до десяти часов в день Когда у меня появляется немножко свободного времени между записями, например, часик, я беру гитару и пытаюсь наиграть что-нибудь интересное для Sadist. Это дело я сохраняю в специальную папку, а потом я созываю ребят и говорю: "Эй, ребята, у меня тут есть новая песня, давайте её аранжируем с драмсами, басом, вокалом и клавишами". Так что я, в основном, работаю в студии. Второй наш участник, который больше остальных занимается сочинением материала - Энди (Маркини), басист. У него другая работа, но когда у него есть свободное время, он приходит ко мне в студию поработать над новыми риффами и басовыми партиями, и мы пытаемся насочинять всякой музыки. Когда у нас появляется что-то вроде песни, мы зовём остальных – Алессио (Спалларосу, барабаны) и Тревора (Надира, вокал) – и начинаем джемовать на базе этих идей, обыгрывать их, пока не получится хорошая песня для Садиста. Это довольно старый метод работы. Нас не прёт писать песни на ЭВМ, понимаешь? Мне не нравится Guitar Pro и все эти банды, которые пишут музло на компьютере. У нас живой подход, и мы хотим, чтобы это чувствовалось в песнях, чтобы ты слушал песню и слышал, что её написали на настоящих инструментах, а не на компьютере. У нас такой подход.

Так ты говоришь, что музыку пишете ты и Энди?

Да, в основном. Кажется, именно так было с "Гиеной". Раньше бывало, что я один работал над партиями клавиш и гитар, но большую часть времени я сотрудничаю с Энди.

Запись в этот раз была тяжёлая?

Да не очень. В смысле, мы работаем вместе уже почти 20 лет, это довольно дохрена, и мы знаем друг друга очень хорошо, мы знаем, как кто любит работать при записи. Я знаю, как играет Алессио, знаю не только как музыкант, но и как продюсер и звукоинженер, и это круто, потому что я точно знаю, как будут звучать барабаны, а поскольку у нас нет большого количества сэмплов на драмсах - ведь мы не хотим звучать как средняя металлическая банда - мы стремимся получить хороший акустический звук. То же самое с басом, например, мы много времени тратим на подготовку басового усилителя, а иногда вообще приходится менять сам бас. В этот раз Энди в основном играл на безладовом басу, это что-то новое для Sadist, потому как, конечно, у нас был безладовый бас на прошлых альбомах, но не на почти всех песнях. В этот раз мы почти всё время писали безладовый бас, и это круто, потому что это дало альбому свежий звук, отличающийся от звука прошлых дисков. Мы не торопимся, так что, конечно, процесс идёт медленно, мы не хотим рвать когти, ведь нам нужно сделать хороший альбом, а самое главное – мы хотим найти наш собственный звук. Как я уже сказал, нам не нужен общепринятый звук, сэмплы и всё такое. В этот раз мы много времени уделили поиску акустических инструментов. Поскольку альбом повествует об африканском животном, нам были нужны африканские или средневосточные инструменты, и мы их довольно долго искали, а потом учились на них играть. Я играл на такой турецкой лютне, на ней непросто играть, так что пришлось тренироваться, и на это ушло много времени.

Да, я слышал, на этой записи ты играл на этом интересном инструменте под названием уд...

Да, уд, это турецкая лютня, я её записал, а ещё мы использовали сантур, ещё один инструмент из этого региона, ну и, конечно, мы добавили кучу всякой перкуссии. Мы позвали натурального африканского перкуссиониста, очень классный чувак, настоящий африканец. Раньше мы работали с перкуссионистами, но всегда с итальянскими, это были очень талантливые и крутые музыканты, но в этот раз хотелось поработать с аутентичным музыкантом, потому как нам был нужен не просто звук, но и чувство Африки, а мы ведь не африканцы – хотя, конечно, в некотором роде мы, как и все, происходим из Африки. Так или иначе, нам нужна была помощь от натурального африканского музыканта, чтобы достичь нужного настроения, потому как мы пытаемся сделать странный замес из хеви-метал-рока, то есть, типично западной музыки, с африканскими племенными звуками, перкуссией и ритмами, и это для нас было большим вызовом. Конечно, главнее всего в звуке именно металлическая часть, потока как мы металлическая банда, но раз мы ищем что-то новое, и каждый альбом должен звучать отлично от прошлого, в этот раз мы мы пригласили африканского гостя.

Но на этом сантуре ты играл сам?

Да, конечно, я много времени учился и тренировался. Я ничего такого трудного не играл, но нам нужен был правильный звук для правильного настроения. Я делал что-то похожее на ситаре на альбоме “Sadist” в 2007 году, и мы записывали греческий инструмент бузуки. Тогда процесс был примерно таким же – я некоторое время репетировал один, а потом, когда я был готов, мы пошли в студию. В этот раз нам были нужны перемены, и мы подобрали новые для нас инструменты.

Кто этот парень, который катается на гиене на обложке? Какая у обложки мысль?

Эту обложку сделал местный художник, очень талантливый парень (его зовут Люка Ореччиа – прим. авт.), а идея была сделать что-то в духе африканских племён. Здесь все примерно так же, как и в случае со звуком и миксом - нам нужно было что-то отличное от стандартных для металла вещей. Нам не нужны были картинки из Фотошопа, они, конечно, могут быть крутыми, но, в основном, все они похожи друг на друга. Если взять среднюю металлическую обложку, они все смотрятся одинаково. Нам было нужно что-то другое, потому что музыка должна была отличаться от стандартного металла, а обложка – это вообще первое, что ты видишь, когда берёшь альбом, и она должна передать настроение, такое очень племенное настроение, которое должно напоминать о чём-то диком. Поэтому у нас на обложке нарисована гиена и дьявол на ней верхом, и то же самое происходит и в миксе: дьявол символизирует металлическую музыку, гиена передаёт африканское настроение, и мы пытаемся это дело оголтело замесить. Мы сделали с обложкой то же самое, что мы сделали в музыке.

Так это, значит, дьявол катается на гиене?

Да, это легенда одного африканского племени, в ней рассказывается о дьяволе, который по ночам ездит на гиене в поисках душ жителей деревни. Это хорошая легенда, немного странная, и Тревор написал по ней текст - “The Devil Riding The Evil Steed”. Такое, в основном, у этого альбома настроение. Мы смешиваем что-то, что звучит в некотором роде по-«садистски», потому как гиена – это в некотором роде садистское животное, она охотится на других зверей и убивает их, в этом проявляется такой садизм, и этот подход характерен для Sadist. Нам это нравится в этом звере.

Это ты придумал концепцию обложки?

Нет, это наш художник. Мы ему объяснили тему, концепцию пластинки, дали ему кое-что послушать. Он так-то не увлекается металлом, но это очень артистичный чел, и он уловил настроение альбома, точно понял, в чём концепция. Он показал нам кое-какие картинки, а мы выбрали из нескольких картин ту, что нам больше всего полюбилась, и на обложке помещена именно она.

То есть он сделал несколько картин для обложки?

Да, некоторые можно увидеть в буклете - мы разместили их там, потому что они ассоциируются с некоторыми песнями. Например, есть песня “Lonely Mountain”, и Люка сделал картинку с африканской горой, на которой звери идут на охоту. И у каждой песни своё настроение, своя тема, так что нам потребовалось несколько картин, чтобы передать настроение каждой песни.

У вас вышло очень крутое видео на песню “Lonely Mountain”, и я слышал, его сделала русская художница. Кто это была, и как вы её нашли?

Мы попросили сделать его очень талантливую девушку Дарью Корнееву из Петербурга, которая работала с очень талантливой русской бандой Psilocybe Larvae, которая в прошлом сотрудничала с нашей компанией. Она сделала для них видеоклип, и мы его посмотрели. Я не помню, что это была за песня (“Trial by Fire” – прим. авт.), но клип нам очень понравился. Нам было нужно что-то необычное, потому как делать стандартное металлическое видео с мужиками, играющими на каком-нибудь фоне или на концерте, нам скучно. Все так делают, а нам хотелось сделать что-то необычное. Мы описали ей атмосферу альбома, в деталях объяснили, чего мы хотим, и она сделала очень хорошую работу. Мы очень довольны этим клипом.

Ты много работаешь звукоинженером и продюсером - это понятно, ведь ты владелец и шеф студии Nadir. Что тебе больше нравится – работать инженером или играть на инструментах?

Ну, мне нравятся обе стороны. Мне нравится быть музыкантом, потому как я начинал как музыкант, но со временем я стал звукоинженером и продюсером, потому что когда я был в студии с Sadist, я обнаружил, что эта работа – запись и продюсирование музыки – настолько же интересна, как и исполнение и сочинение музыки. Это просто другой метод работы с музыкой, а я всегда знал, что в жизни я хочу работать с музыкой. Я начал играть на гитаре, когда я был еще совсем мальцом. А к продюсированию я пришел в ходе естественной эволюции, потому что, как ты понимаешь, очень трудно заработать на жизнь, просто исполняя металлическую музыку в группе, и нужно искать какую-то нормальную работу, но я-то всегда хотел работать именно с музыкой, не важно, с какой. Конечно, я люблю рок и металл, и как музыкант я стараюсь в основном работать с роком и металлом, но иногда приходится играть другую музыку в студии или в качестве сессионщика, потому что, понимаешь, работа есть работа, приходится работать, чтобы прожить. Ну и продюсировать музыку интересно, потому что при этом ты контактируешь с чем-то, что исходит не от тебя, с чем-то другим. Можно приблизиться к другой точке зрения, к другим музыкантам и композиторам, и это помогает тебе расти. Например, если работаешь с поп-музыкой или хип-хопом, у тебя возникает совершенно иная точка зрения. Самое важное в этой музыке – это не гитара, не ритм или агрессия, а мелодия в вокальной линии или, в случае хип-хопа, грув от драм-машины. Несмотря на то, что есть музыка, которую ты любишь больше всего, а для меня это рок или металл, но всё равно любая музыка интересна, и музыканту очень полезно заниматься музыкой всех типов.

Тебе приходится заниматься организаторской деятельностью как директору студии?

Nadir Music – это компания, в которой есть несколько партнёров. Я ее звукоинженер и арт-директор. У меня есть партнёры, например, Федерико, он менеджер Sadist и Nadir Music, он работает с группами, организует фесты и концерты, бронирует выступления для других клиентов. Еще один партнёр – это Тревор, певец Sadist, он работает с прессой, занимается продвижением и менеджментом некоторых банд, которых мы записываем в студии. У нас не очень большая компания, но мы растём, нам уже почти 20 лет. А началось всё с очень маленькой студии звукозаписи, которую я организовал. Сейчас она выросла, и её знают везде, мы занимаемся не только металлом, но и джазом, поп-музыкой... Сейчас мы работаем с очень популярной поп-группой из Италии, с очень важным итальянским продюсером, я занят в этом проекте только как звукоинженер, это очень большой проект, и мы очень рады ему, потому что это важная работа, которая позволит компании вырасти ещё больше. Бизнес растёт, мы пытаемся делать разные вещи. Ещё с нами работает очень талантливая девушка из России, она живёт в Генуе и работает нашим фотографом. Она делала фотографии для альбома “Hyaena”, и она работает для Nadir, она очень хороший дизайнер. Мы постепенно вовлекаем в работу компании всё больше людей, мы стараемся расти и обеспечивать лучшее обслуживание для наших клиентов, для команд, которые решили с нами работать.

Эта девушка, которую ты упомянул, это Светлана Фомина, верно?

Да. это она.

У вас сейчас в студии работа кипит?

Да, мы довольно сильно заняты. На следующей неделе мы начинаем работу с пауэр-металлической бригадой из Специи, что на границе с Тосканой. Они уже делали альбом с Nadir пару лет назад, группа называется Septem, это очень талантливая группа, не очень известная, конечно, но это будет довольно важный проект, на три недели, это довольно неплохо. Конечно, бюджеты на запись сокращаются, и бандам теперь приходится пытаться сделать хороший альбом за 20 дней, максимум, за четыре недели, но это возможно, можно сделать хорошую запись даже за три недели.

Тебя прёт пауэр?

Ну, я говорю, мне нравится всякая музыка, но, признаться, мне больше всего нравится то, что мы играем с Sadist, то есть, очень агрессивная музыка с необычными элементами. Мне нравятся банды типа Meshuggah, например, или Cynic, такого рода вещи. Мне нравится всё, что отличается от среднего уровня. Мне не нравятся банды, которые не пытаются найти что-то своё. Как слушатель я ищу в группах что-то необычное. Мне не нужны очередные копии Pantera или Slayer, никому они не нужны. Хочется слушать что-то интересное и свежее. Вот чего я жду, когда слушаю металл.

Я хотел, значит, спросить, что ты предпочитаешь: джаз или металл, но ответ, похоже, очевиден...

Да. Мне нравится джаз, но надо быть честным: он скучноват. (Дружный смех). Я люблю джаз, работаю с ним, у нас в студии много клиентов–джазменов, некоторые очень известны, например, мы часто работаем с очень известным итальянским джазовым гитаристом Алессио Менкони, он гастролировал по России, кажется, в прошлом феврале. Это очень талантливый музыкант, удивительный гитарист, я работал с ним звукоинженером в студии и пару раз ставил звук на концертах, и, конечно, мне было дико в кайф с ним работать. На работе всё по-другому. Я сконцентрирован на работе, я там не для того, чтобы веселиться, а чтобы хорошо выполнить поставленную задачу, и я делаю это с удовольствием, потому что люблю свою работу. Но когда я слушаю музыку... Иногда мне нравится послушать джаз, но, честно, когда мне хочется послушать чего-то тихого, я слушаю классическую музыку. Это моя страсть. Когда я не работаю, а слушаю музыку просто для удовольствия, я слушаю классику. В основном, Баха, Мендельсона, такого типа стафф. Я не слушаю много металла, но, конечно, когда я его слушаю, меня прёт.

Любишь оперу?

Мне нравится опера, но я предпочитаю вещи постарее, вроде Вивальди, Баха... Я не прочь послушать оперу, люблю Верди, например, Пуччини, конечно. Мне нравится всякая музыка, но если надо пойти на концерт, я не пойду в оперу. Я предпочитаю обычную классику без текстов, например, музыку XVII века.

Что поддерживает твой интерес к металлу?

Ха, это сложный вопрос, потому как у металлической музыки есть серьёзная проблема – недостаток творческого подхода. Общее качество записей и команд очень высоко, но большая проблема металла заключается в том, что большинство групп звучат одинаково. Это касается не только риффов, хотя, конечно, после Pantera и Slayer стало очень трудно писать оригинальные и крутые гитарные риффы, но также это касается звука. Иногда слушаешь команду, потом другую, но у них в точности одинаковый звук рабочего барабана, бочки, гитар, и это странно. Я люблю, когда у группы есть свой собственный звук. Я слышу такой звук у Slayer или у Pantera. Большие команды приходят в студию и сразу пытаются найти свой собственный звук. Новые группы этого не делают. Это огорчает, потому что музыка, конечно, это не только звук и продюсирование, но собственное лицо группы часто определяется звуком, который наруливают в студии. Например, когда слушаешь банды типа Opeth, ты слышишь, что они специально искали собственный уникальный звук при записи и мастеринге, они искали что-то необычное. Я не понимаю, почему молодые банды об этом не заботятся. Есть ощущение, что они не хотят иметь собственный звук, а хотят звучать, как кто-то другой, и это странно. Это как если бы ты пытался говорить чужим голосом. Мне кажется, сегодня это большая проблема металлической музыки.

Ага. Чтобы не забыть – ты сказал, что для альбома “Hyaena” вы не использовали сэмплов на барабанах?

Да, мы пытались их избежать. Мы много времени потратили на компрессию, потому что это как-никак металлический альбом, так что приходится делать компрессию бочки, рабочего, томов, причем сильную компрессию, потому что нам нужен изначально напористый звук. Но мы всё равно пытались обойтись акустической записью. В прошлом мы иногда смешивали сэмплы с акустическим звуком драмсов, но мы никогда не использовали только сэмплы. Единственный раз, когда мы использовали только сэмплы для бочки, был на нашем третьем альбоме “Crust”. Насколько я помню, в студии у нас возникли проблемы с подзвучкой драмсов, мы тогда писались не в Nadir, а в одной голландской студии, и там были проблемы с микрофонами, так что в конце концов пришлось поставить сэмплы на бочку, но это был первый и последний раз, когда мы обошлись одними сэмплами. На остальных записях мы всегда наруливали акустический звук, потому что нам нужен не идеальный звук, а наш собственный звук. То есть, мы настолько привыкли к прослушиванию идеальной музыки, что это уже стало ненатуральным, нечеловеческим, это какая-то роботизированная музыка, и мне она не нравится.

Как ты вообще заинтересовался металлом? Сколько тебе было лет?

Я открыл для себя металл ещё ребенком. Я стал играть на гитаре, когда мне было девять или десять лет, а когда мне стукнуло 12, мне попалась пластинка Iron Maiden. Кажется, это был альбом “Somewhere In Time”, я сейчас точно не помню. Я дико угорел по обложке с Эдди. Это было реально круто. Мне было 12 или 13, совсем сопляк ещё, ну и, знаешь, в этом возрасте все ищут чего-то очень дикого, это такая возрастная вещь - когда ты тинэйджер, ты постоянно ищешь что-то агрессивное. В наше время, когда я был мальком, ребята угорали по металлу, потому что это было чем-то диким. Сегодня металл утратил ореол опасности. Это грустно, надо признать, но большинство пацанов сейчас слушают хип-хоп, он более агрессивен, чем металл. Это странно, но это то, что я вижу, когда смотрю на ребят лет 13-14 - они в основном прутся по хип-хопу, а не по металлу. Это меня пугает. Но в то время я увидел ту обложку Iron Maiden и послушал их музло, и это был шок. Это была именно та музыка, которую мне хотелось слушать. А потом я постепенно открыл для себя творчество Metallica, Slayer и прочих.

Когда ты овладел этим трюком одновременной игры на гитаре и на клавишах?

Я начал это провёртывать с самого начала истории Садиста. Однажды я увидел джазового гитариста, он был очень знаменит несколько лет назад, Стэнли Джордан его звали, очень талантливый чувак, так вот, я помню, он играл на гитаре обеими руками, выделывая что-то вроде тэппинга. Слышал, может, сейчас люди писают кипятком от Тосина Абаси, он очень талантливый гитарист, но он не делает ничего нового, потому как Стэнли Джордан всё это играл уже 30 лет назад. Я помню, что мне это показалось очень интересным, эта его своеобразная манера игры на гитаре. В тот же период я учился играть на фортепиано, мне было 15 лет, и я хотел расти как музыкант, изучить гармонию и расширить свои знания, а не просто «пилить» на гитаре. И вот однажды я смотрел концерт Ван Халена, где он играл на клавишах и на гитаре, конечно, не одновременно – иногда он играл только на клавишах, иногда только на гитаре – и я попробовал так же. Постепенно я обнаружил, что иногда клавиши и гитары звучат у нас одновременно, ведь на альбомах мы писали клавиши как аккомпанемент гитарам, ну и я решил, что надо потренироваться в одновременной игре на этих инструментах. Сначала было немного сложно, но постепенно я уловил, в чём там суть. У меня почти сразу получилось, я не знаю, почему. Для меня это естественно, потому что это похоже на игру на пианино: на нём играешь двумя руками, но иногда левая рука играет гармонию и ритм, а правая рука - мелодию, так что я смог делать то же самое, но только левой рукой я беру ударной техникой пару аккордов или риффов на гитаре, а правой рукой играю мелодию на клавишах. Сейчас когда я играю только на гитаре, не в Sadist, а как сессионщик, или только на клавишах, мне это уже кажется странным. У меня такое чувство, будто я голый. Если я не играю сразу на двух инструментах, это для меня странно. Для меня это сейчас так естественно, что я стараюсь играть так всегда.

Прикольно. Какой из семи альбомов Sadist тебе нравится больше всего?

Должен сказать, что есть два альбома, которые я действительно люблю. Они важны для меня не только из-за музыки, но ещё и потому, что мы записали их в особенное время для банды. Во-первых, это альбом “Crust” – первый альбом с Тревором, и на этом альбоме Энди вернулся в группу. Он оставлял группу на пару лет, когда мы записывали пластинку “Tribe”, второй диск, у нас был другой басист, а на третьем альбоме “Crust” Энди вернулся, а поскольку Энди – это один из моих лучших друзей, для меня это было очень важно, и я был очень рад этому. Поэтому альбом “Crust” настолько важен для Sadist и для меня лично. А во-вторых, я очень люблю альбом “Sadist” 2007 года, пятый по счёту, потому что он был записан после большого перерыва. Мы делали перерыв в деятельности примерно на пять лет, потому что после четвёртого альбома “Lego”, который вышел очень плохим, у нас в группе наступило тяжёлое время, и мы хотели вообще перестать играть, но через некоторое время обнаружили, что у нас всё ещё есть что сказать как коллективу, и стали снова писать музыку вместе. Мы собрались в 2005 году и начали работать над новыми песнями, и в результате вышел альбом “Sadist”, который мне до сих пор очень нравится, который я считаю очень хорошим альбомом. Там соблюден отличный баланс между первыми тремя альбомами – в основе лежат элементы прога, как на первом альбоме “Above The Light”, со второго альбома взяты племенные и этнические элементы, а с третьего альбома “Crust” - агрессия. Поэтому я люблю этот альбом.

Ты упомянул экспериментальные альбомы “Crust” и “Lego”. Многие фанаты так и не смогли их понять, потому что они действительно необычны для команды.

Да. Фишка Sadist заключается в постоянном изменении. Мы всегда стараемся меняться. Мы не хотим быть как AC/DC, то есть, я люблю AC/DC и оголтело по ним угораю, но, знаешь, они каждый раз делают один и тот же альбом. Потому что этого люди и ждут от AC/DC. Но Sadist менялся с самого начала. Если сравнить альбомы “Above The Light” и “Tribe”, будет видно, что они очень разные. На “Above The Light” на нас сильно влиял прог и классическая музыка, на альбоме “Tribe” в дело пошли племенные мотивы, и мы стали смешивать металл с этникой. То же самое справедливо для альбома “Crust” – мы хотели что-то изменить и решили добавить агрессии. Так-то люди считают Sadist дэт-бригадой, но если послушать альбомы “Above The Light” и “Tribe”, можно услышать, что, несмотря на агрессивный вокал, музыка там не очень тяжёлая. Я не могу сказать, что это действительно дэт, то есть, это не та музыка, которую я считаю дэтом – Morbid Angel, Deicide или Cannibal Corpse. На альбоме “Crust” мы стали более агрессивными, потому что к нам присоединился Тревор, а он очень агрессивный певец. Это был ещё один шаг в эволюции группы, но не конец эволюции. Каждый раз мы пытаемся сделать что-то другое. “Lego” - не лучший наш альбом, что-то с ним не так, продюсирование и композиционная работа не очень хороши, но там есть несколько неплохих песен, ну и мы пытались попробовать что-то новое в аранжировке. У нас так всегда, и люди, которые следят за командой с самого начала, каждый раз ждут чего-то нового и необычного. Для нас это серьезный вызов, потому что я знаю, что иногда мы можем разочаровать поклонников. Такое случается, но это наша фирменная черта, и если бы мы попытались копировать сами себя... Я имею в виду, нам было бы не сложно сделать вторую часть альбома “Above The Light”, потому что, как ты знаешь, мы начали играть эту смесь дэта, трэша, классической и симфонической музыки в начале 90-х еще до появления блэковых команд типа Cradle Of Filth или Dimmu Borgir. Эти банды стали очень большими, и мы, если бы хотели, могли бы начать раскрашивать лицо и играть материал, как на альбоме “Above The Light”, но в более агрессивном ключе – тогда, может быть, мы смогли бы продать больше дисков и стать модными. Но нам это было не нужно и не нравилось – мы просто хотели сделать что-то другое. Когда что-то становится модным, оно перестает быть интересным.

Ну да. Ты, значит, никогда не красил лицо в Sadist?

Нет. (Дружный смех). Я сейчас слишком стар для такого. Я женат, ну и это было бы как-то странно. Я всегда концентрировался на музыке, а не на шоу. Конечно, мы пытаемся делать хорошие шоу, но у нас банда того типа, у которых шоу заключается в самой игре. Конечно, у нас очень агрессивный подход. Нам чужд джазовый подход, характерный для команд типа Dream Theater, например. Они, конечно, очень крутые, и когда идёшь на концерт Dream Theater, хочется в первую очередь увидеть крутых музыкантов, очень ловко теребящих струны. Ну а мы пытаемся работать в ключе команд типа Pantera, например. У нас агрессивный подход, и несмотря на то, что мы играем сложную музыку и иногда действительно сложный материал, мы пытаемся играть его агрессивно. Так что, я кумекаю, нам не нужно красить лица. Если бы мы сейчас начали краситься, это бы выглядело странно и маленько смешно.

Ясно. Ты занимаешься спортом?

Я катаюсь на велосипеде. Времени у меня для этого мало. Но летом я много тренируюсь. Иногда я проезжаю около сотни километров в день. Это не много, я знаю, но я же не профи и катаюсь просто для удовольствия. Это моя единственная страсть, я бы сказал. Конечно, я люблю поплавать, но только летом, когда я бываю на пляже, в бассейн я не хожу. Это всё.

Понимаю. Какой твой любимый город в Италии?

Я люблю Геную, мне по-настоящему нравится мой город. Я знаю, это звучит немного глупо, но я люблю мой город, я считаю его очень красивым, несмотря на то, что он не такой... Понимаешь, когда люди думают об Италии, они обычно вспоминают Рим, Флоренцию, Венецию... Русские вспоминают Милан из-за шоппинга. Но Генуя очень интересна, потому что в городе столько истории. То есть, Наполеон в течение года был гражданином Генуи, Генуя завоевала Крым, в Генуе изобрели банки, джинсы… У нас очень много истории. У нас родился Христофор Колумб, так что мы открыли Америку, хотя, похоже, это было ошибкой… В городе столько истории, и когда ты находишься в Генуе, ты можешь её почувствовать, и это мне очень нравится. Я вообще люблю старые города и города с очень важной историей. Я помню, когда я был в Санкт-Петербурге, это чувство было для меня очень важно, потому что я мог ощущать историю города, дух Петра Первого, и я ищу именно этого, когда я посещаю важные города. История места и людей, которые в нём живут, – вот что я действительно люблю.

Кстати о Петербурге: я слышал, там есть целые улицы, скопированные из Генуи...

Да, я знаю, в Петербурге работало много итальянских архитекторов, и, находясь там, можно ощутить это итальянское влияние, я как турист это очень люблю. Я был там как музыкант, но у меня не было времени посмотреть город, так что потом я приехал туда с женой. Она русская, но никогда раньше не была в Петербурге, и ей тоже очень понравился город. Мы действительно ощутили богатство истории вокруг нас, и это было невероятно.

Так у тебя русская жена...

Да.

Круто. А дети у вас есть?

Нет пока. Мы работаем над этим, но я так занят на работе, и мы ждём, когда я буду не так занят.

Чем ты увлекаешься помимо музыки?

Я люблю читать, но, к сожалению, времени на это мало. Большую часть свободного времени я трачу на изучение русского языка, потому что мой русский очень плох. Я иногда говорю с женой по-русски, но она очень жестока, потому что говорит очень быстро, и иногда мне очень трудно её понять и ответить, но если я говорю медленно, и люди говорят медленно, то тогда «я понимаю» (говорит по-русски). Это дело времени. Я надеюсь, что через пару лет мои познания в русском улучшатся.

Вот это круто. Что ты любишь есть и пить?

Ну, я итальянец, так что мне нравится всякая еда. Конечно, раз я итальянец, прошу прощения, но я уверен, что итальянская еда лучшая в мире, гораздо лучше французской. Но я люблю бывать в других местах, например, в России или в Армении, и там я всегда пробую местную еду. Это очень интересно, потому что ты получаешь возможность познакомиться с культурой. Еда – это ведь не просто еда, ты ешь не только потому, что нужно есть. Когда ты ешь, ты знакомишься с другими культурами и их историей, потому что разные блюда развивались за годы истории. Это мне нравится – знакомиться с новыми культурами, когда я ем что-то новое. Конечно, когда я в Италии, я люблю есть итальянскую еду, мне нравится лазанья и песто – наш особый местный зелёный соус. Когда люди пробуют его впервые, он им тоже всегда нравится. Я люблю пиццу, конечно, потому что все любят пиццу, но... Мне нравится каждый раз пробовать что-то новое.

Понятно. Ты сам готовишь?

Да, я готовлю, а жена нет, я не знаю почему. (Смеётся). Женщины, даже итальянские, в наше время больше не готовят. Есть ощущение, что сегодня мужчины должны готовить, а женщины... Им это просто не нравится, или я не знаю что... Я не могу назвать готовку своим хобби, мне просто приходится это делать.

Спасибо, Томми, за это классное интервью! Что бы ты ещё хотел сказать вашим поклонникам в России?

Привет, поклонники, надеюсь вас всех встретить на гастролях. Надеюсь, у меня будет время, чтобы увидеть всех тех, кого мы встретили в прошлый раз, пять лет назад. (переходит на русский) До встречи!

Официальный сайт Sadist: http://www.sadist.it

Richter
15 марта 2016 г.
© HeadBanger.ru