Петр Елфимов
Металл — это в самом сердце

17.10.2015

Пётр Елфимов — музыкант широкого спектра деятельности. Кто-то при упоминании его имени вспомнит, как он представлял Беларусь на «Евровидении», а кто-то — роль Ботар-Эля в метал-опере Эпидемии «Сокровище Энии»; для одних любителей музыки он яркий участник телепроектов «Голос» и «Главная сцена», для других же — один из вокалистов международного модерн-метал проекта Forces United и лидер собственной метал-группы Питбуль!  На днях Пётр выпустил песню «Полукровки» с гостевым участием Артура Беркута, которая и послужила поводом для разговора с Петром о его метал- и поп-карьере, а также о многих других гранях его творчества.

Поздравляю тебя с выходом новой песни, которая уже получила массу положительных отзывов. Но прежде, чем поговорить о ней, я хотел бы немного углубиться в историю. Для меня, как и для многих других, большой артист Пётр Елфимов начался с КВН и незабвенной «Арии Пятачка», которая тогда, я помню, просто потрясла меня! Я смотрел и думал, что такой вокал в рамках КВН — это как-то уж слишком хорошо. (Смеётся.) Расскажи, как появилась эта роскошная пародия.

На тот момент нам (сборная РУДН — прим. авт.) был просто необходим такой выстрел чего-то необычного. Обычно в КВН берут какую-то известную песню и переделывают текст, а тут у наших авторов сначала родился текст, и нужно было что-то придумывать, так и возникла задумка сделать пародия на группу Ария. Это не был чистый кавер, там начало сделано а-ля «Баллада о древнерусском воине», а потом намешано как минимум из двух вещей — «Герой асфальта» и «Прощай, Норфолк!». И вот уже столько лет прошло, а мне до сих пор многие пишут, что помнят меня по «Арии Пятачка». (Смеётся.)

Каково тебе было петь про свинью-люцифера для многомиллионной аудитории телезрителей?

Мне, во-первых, самому это нравилось… до этого номера КВН, в которых я принимал участие, требовали каких-то нежных опеваний, красивых бэк-вокалов, многоголосий, а здесь уже пошло то, что я так люблю, и я уже отрывался, как мог. (Смеётся.) Выдал всё, на что в тот момент был технически способен, такой выплеск эмоций.

Да, эта песня тогда навела шороха. А как вообще ты стал певцом? Когда ты осознал, что музыка — это твоё призвание, и голосовые связки — твой инструмент?

Я потомственный музыкант и по пути музыки иду с 6 лет. Учась в музыкальной школе, параллельно занимался изобразительным искусством в художественной и даже собирался оставить музыку навсегда. Но этого не случилось, и я поступил в Могилёвский лицей музыки и хореографии, попал в эстрадную студию Дубль – «W», и там уже всё началось. Лет с 14 я понял, что сделаю пение своей профессией. Пел я всегда, но здесь я уже поставил перед собой цель научиться делать это профессионально.

Но изначально, я знаю, ты же учился на хоровика-дирижёра?

Да, музыкальный лицей я закончил как хоровик-дирижёр. Но потом я поступал в консерваторию уже на академический вокал и закончил её как классический оперный певец. А параллельно я, как и многие певцы, работал в ресторане. Была такая замечательная могилёвская трэш-метал группа Deep Sorrow, в которую я умудрился попасть в 17 лет. Затем в Минске мы с другом создали группу Эгоист, представлявшую собой что-то в стиле арт-рок. Позднее был абсолютно попсовый проект Три Кита, где меня заставляли кривляться и делать из себя не понятно что, это было совершенно не моё. Ну а дальше был КВН, с 1999-го года я играл за БГУ, потом за РУДН. Параллельно моё музыкальное становление продолжалось, и в 2003-м я попал во вновь созданный государственный ансамбль Песняры у нас в Беларуси, где и проработал год. А потом началась моя сольная карьера.

Кто из известных вокалистов повлиял на тебя во время становления?

Одним из моих любимейших вокалистов является Гленн Хьюз. Он прослеживается в моём творчестве постоянно. (Улыбается.) Гленн Хьюз, Йорн Ланде, Аллен Рассел — я уж молчу про Дио, это само собой — эти три ныне живущих и здравствующих вокалиста повлияли на меня очень здорово!

Однако вернёмся к «Полукровкам». Ты прошёл долгий путь от пародии на Арию до дуэта с экс-вокалистом этой группы. Я знаю, что поклонники уже давно ждали выхода этой вещи, расскажи о работе над ней и о том, как в ней появился Артур Беркут?

Когда Артур появился в Арии — это моё личное мнение — он привнёс в звучание группы что-то такое брутальное, мощное. При всей моей любви к Валерию Александровичу, он другой, они совершенно разные вокалисты. И когда я написал «Полукровок», и уже шла работа над этим треком, мне очень захотелось, чтобы два нормальных мужика спели нормальный серьёзный текст… текст о нас, о людях, о том, что с нами творилось за века и даже за тысячелетия. Я показал песню Артуру, и она ему понравилась, но прошёл, наверное, год, прежде чем мы смогли состыковать наши графики. Мы встретились на презентации «Сокровища Энии», познакомились уже лично, не по переписке, и он в очередной раз доказал, что чем круче человек, чем большего он добился, тем проще он в общении. Он сразу же сказал, что совершенно не против, и готов сделать песню. Артур приехал ко мне в студию, и мы достаточно быстро всё записали.

Я посмотрел видеоролик с записью вокала Артура к этой вещи, и там ты выступаешь в роли вокального продюсера, чётко очерчивая своё видение необходимого результата. Как Артур, опытный артист с многолетним стажем, относился к твоим наставлениям и коррективам?

Было очень приятно с ним работать. Есть такая фраза: «Лучший композитор — мёртвый композитор», но ведь я-то пока живой. (Смеётся.) У меня есть своё видение результата, и, зная возможности голоса Артура, его тембра, я хотел услышать именно того Беркута, который способен донести суть произведения! И Артур не вставал в позу, что вот так-то он петь не будет, а очень спокойно делал именно то, что мне было нужно. На выходе получилось, на мой взгляд, очень клёво, я благодарен Артуру за его высокий профессионализм.

Автором как музыки, так и слов в «Полукровках», значишься ты сам, и я знаю, что множество других твоих песен написано тобой. Однако, в отличие от плотного рокового саунда новой песни, твой последний полноформатный альбом «Книга откровений» выдержан в достаточно лёгком звучании, на стыке поп- и рок-музыки. Какая же всё-таки музыка тебе ближе?

Мне ближе, конечно, рок-музыка. Но «Книгу откровений» не хотелось делать слишком металлическим по звуку, потому что публика, которая приходит на мои концерты — если это не метал-сейшн — это очень разновозрастная публика. Программа моих сольных концертов выстраивается таким образом, что в концерте есть всё — и романсы, и лирика, и потяжелее, и полегче. Публика привыкла видеть меня разным. Ну а если уж это металл — то это металл, это клуб, это дж-дж-дж, и там мы уже уходим в полный отрыв. Поэтому любое произведение из «Книги откровений», сыгранное в клубе полноценным метал-саундом, — это даже не хард, это чистый хэви. Ну и, конечно, если бы я на альбоме пропел весь материал на том расщеплении, с которым пою хэви-метал, то многие люди, ждавшие альбом как такую лирическую  пластинку…

…Испугались бы. (Смеётся.)

Да, могли бы не понять. (Смеётся.) Скажем так, я металлист с ног до головы, заправский рокер, который слушает и любит эту музыку с 11 лет. Но в первую очередь я музыкант, мне не интересно работать всегда в одном направлении. Мне хочется объять необъятное, попробовать себя во всём.

Продолжая тему эстрады, хочу спросить тебя об участии в «Голосе». Какие впечатления у тебя остались от этого проекта?

Хорошие впечатления. Единственное, что было плохого, это то, что я жутко заболел и вылетел из проекта. Когда я пел Aerosmith, меня буквально из-под капельницы выпустили на сцену. Но, надеюсь, сейчас на «Главной сцене» я себя показываю гораздо лучше и крепче, всё-таки годы идут, и уровень растёт. Я каждый день, как музыкант и педагог, работаю над собой, чтобы быть лучше. Стараюсь быть в хорошей физической форме, потому что как раз она-то меня и подвела на «Голосе», причём подвела совершенно неожиданно!

Однако ты участвовал не только в российских и белорусских конкурсах. Я знаю, что в 2010 году ты участвовал в The World Championship of Performing Arts в Лос-Анджелесе и завоевал там пять золотых медалей. Расскажи об этой истории поподробнее?

Это, скажем так, своеобразная олимпиада для творческих людей — музыкантов, актёров, танцоров, моделей и других людей, занимающихся искусством — разных возрастов и с множеством номинаций. У меня был номер 1172, а вообще в мой год было более 2500 участников! Тогда я представлял свою родную Беларусь, мы поехали впервые, и сразу получился такой классный результат. Я участвовал в пяти номинациях: Бродвей, собственное произведение, мировой хит, опера и песня на родном языке, и в своей возрастной категории в каждой завоевал золото. На следующий год меня уже пригласили туда в качестве члена жюри, а в этом году предлагают возглавить подразделение.

Это здорово, я тебя постфактум с этим поздравляю. И всё-таки сворачиваем к металлу. (Смеётся.) У тебя есть группа Питбуль, с которой вы отметились на трибьют-альбомах Арии, Мастеру и Сергею Маврину. Я бы хотел отдельно поговорить о песне группы Мастер "Burning in Hell" — в ней ты демонстрируешь совершенно другие грани своего вокала, нежели «в телевизоре». Думаю, что мало кто из теле-аудитории узнал бы тебя в этой песне. (Смеётся.)

Да, есть такое дело. (Смеётся.)

Насколько интересно тебе было попробовать себя в такой трэшевой манере, насколько она тебе близка?

Она мне очень близка. (Смеётся.) Именно то, что я делаю в этой песне, больше всего нравится Кириллу Немоляеву. Он мне постоянно говорит: «Давай-давай-давай! Я тебе ещё одну страшилку написал». (Смеётся.) Мне как профессиональному вокалисту, который занимается этим каждый день, всегда было безумно интересно пробовать новое. Когда ты чего-то не умеешь, и некому объяснить, как это делается, а потом вдруг ты овладеваешь этим приёмом, то хочется ещё и ещё. И в этой песне мне было очень интересно подвести такую черту, получится или нет. Получилось, и теперь я знаю, как это делается, могу показать и научить кого-то. Такая очередная ступенька в моём вокальном развитии, это клёво!

Кстати, о манере — визитной карточкой твоего вокала являются мощные, пронзительные верхние ноты, которые ты выдаёшь во многих произведениях. Откуда такая страсть к верхам - это наследие Гиллана или…?

Ноги растут, конечно, от Гиллана… Даже не столько от Deep Purple, сколько от того момента в моей жизни, когда я услышал рок-оперу «Jesus Christ Superstar»…

…Арию Христа.

Да. Я вообще от всей оперы кайфую, но когда я услышал Арию Христа, мне было 15 лет. Моя одноклассница Кристина Саенко сказала: «Елфимов, ты так никогда не споёшь!». Это был вызов мне на всю жизнь, и в итоге я научился так петь. (Смеётся.) Так что низкий ей поклон за такой стимул к тому, чтобы заняться вокалом профессионально, научиться тому, чтобы не голос тобой управлял, а ты мог с ним делать всё, что тебе заблагорассудится!

А в каком состоянии находится собственно группа Питбуль? Многие поклонники, слышавшие песню «Маю надзею», мечтают услышать ваш полноформатный альбом. Стоит ли его ждать?

У нас есть материал, который находится в работе. Но в силу того, что мы все участвуем в разных проектах, и я занимаюсь сольной карьерой, нам надо просто собрать весь этот материал, состыковаться по времени.

То есть, в долгосрочной перспективе альбом всё-таки маячит?

Он маячит, но тут есть ещё один вопрос. Фактически на весь материал есть англоязычная лирика, но мы всё-таки живём в русскоязычной стране, и нашей публике нужен русский язык. На русском есть только половина материала, и мы намечали на эту осень такой развёрнутый EP, но пока, к сожалению, не получается.
Кстати, одна из композиций Питбуля, которая называется "The Hunt", вероятно, войдёт в грядущий альбом Forces United. Когда я показывал Кириллу Немоляеву материал, он предложил выступить музыкальным продюсером, мы вместе довели трек до ума и сейчас его записываем.

И отсюда автоматически вытекает следующий вопрос. Помимо собственного творчества ты нередко принимаешь гостевое участие в различных метал-проектах. Одним из самых ярких примеров тому может служить сотрудничество с уже не раз упоминавшимся тобой Кириллом Немоляевым. Как ты попал в Forces United?

Это случилось благодаря Александру Пастухову из Metalism Records. (Издалека доносятся слова супруги Петра о том, что по-другому и не могло быть, потому что творческие люди в этой жизни обязаны встретиться.) Саша порекомендовал меня Кириллу, но, конечно, об этом лучше спрашивать самого Кирилла, потому что так, как он рассказывает эту историю, я не расскажу. (Cмеётся.) Мы познакомились, и в итоге я записал трек “If You’re Happy”, причём сделал это больше в манере как раз-таки Гленна Хьюза, и получился такой джаз-рок. И мы стали переписываться с Кириллом. А когда я записал более тяжёлый трек, уже пошло вот это трэшевое расщепление и мясо-мясо-мясо. (Смеётся.) Буквально вчера мы записали один трек — там страх и ужас. (Смеётся.) Вообще когда мы встретились и познакомились с Кириллом, то поняли, что мы очень похожи как музыканты. Наше восприятие музыкального мира настолько одинаково… Мы загораемся как лампочки: «О, класс, надо поработать!» — и всё, это уже не остановить…

… цепная реакция.

Да, цепная реакция! Двое сумасшедших в хорошем смысле этого слова. (Смеётся.) Таких сумасшедших, наверное, очень мало, чтобы «Давай попробуем» — «О, давай!». И мне очень приятно с ним общаться, потому что это родственная душа. Если нас посадить в студии и давать только еду (общий смех), то мы бы через месяц, наверное, выдали такое количество совместного материала, что все бы обалдели (смеётся), потому что это такой нескончаемый поток музыкальной мысли и энергии, что ещё поискать.

Другим, не менее заметным моментом твоей метал-карьеры я бы назвал участие в недавней метал-опере группы Эпидемия «Сокровище Энии». Расскажи, как ты туда попал, и какие впечатления у тебя вызвала эта работа?

Мне позвонил Женя Егоров и сказал, что Юра Мелисов хотел бы мне предложить поучаствовать в записи трека в новом проекте. Я к этой группе всегда относился с большим уважением и, конечно, согласился. Вдвойне приятно, что песня так выстрелила и стала очень популярной. (Улыбается.)

Кстати, если я не ошибаюсь, на презентации «Сокровища Энии» ты выступал в своём собственном костюме, который у тебя был ещё до участия в метал-опере?

Да это так! Я уже очень давно увлекаюсь исторической реконструкцией и долгие годы дружу с одним из основателей исторической реконструкции в Беларуси Дмитрием Нестюком. Он является руководителем клуба «Орден северного храма». Много лет подряд, начиная с конца 90-х, проводится фестиваль исторической реконструкции «Белый Замок», на который съезжаются клубы из разных стран ближнего зарубежья. Я также принимаю участие в турнирах лучников и выступаю за орден, а это моё одеяние, которое как нельзя кстати подошло к «Сокровищу Энии».

Результаты ещё одного интересного альянса оценить пока нельзя, потому что песни ещё не изданы, но я знаю, что ты записал вокал к двум вещам на стихи Маргариты Пушкиной на музыку группы Сфинкс. Доволен ли ты этими вещами и своей работой в них? Как тебе работалось с такой знаковой личностью?

Хорошо работалось, и мы продолжаем сотрудничать. Буквально позавчера ребята прислали мне второй трек — мы записали две композиции: «Дождь» и «Очарованные грустью» — и это такая готика. Красивые тексты, необычное, может быть, звучание, такие распевные, долгие вещи. Я доволен тем, как мы поработали. Вчера я послушал новый вариант сведения и думаю, что на днях эти песни появятся. Там были сложности по сведению — живой оркестр, достаточно насыщенная аранжировка, да и я там напел, как скажет Маргарита Анатольевна, завитушек. Там где-то немножко фолка, немножко расщепления, есть такое… как говорят, слащавое, — но это не слащавое, это называется «мягкое» звукоизвлечение. (Смеётся.) Я люблю использовать разные краски, особенно когда произведение требует такого, где-то актёрского, прочтения в первую очередь. Тогда включаются разные краски тембра, и, может быть, из-за этого для Маргариты Анатольевны моё участие вышло несколько неожиданным.

Однако помимо записи гостевого вокала ты, я знаю, ещё и пишешь музыку для других проектов. Так, например, твои песни исполняет хэви-метал группа Aillion, в которой, кстати, гитаристом трудится Дмитрий Микулич — твой давний шестиструнный соратник. (Смеётся.) Какие отношения тебя связывают с этой группой?

Эти отношения начались ещё с группы Аризона. Мы очень давно дружим с Костей Дударевым (вокалист Aillion — прим. авт.), Дима появился уже позже. После Аризоны появилась группа Стая, где мы сотрудничали с гитаристом Виктором Новаком. Со Стаей мы сделали несколько хороших совместных композиций.

Насколько я знаю,  ты преподавал Константину Дудареву вокал.

Да, мы с Костей не просто друзья, я для него был вокальным педагогом и показывал ему много разных вещей, занимался с ним вокалом и готовил его к двум международным конкурсам, которые он просто разорвал напрочь. Приехал и просто всех убил. И с момента записи альбома Стаи я занялся музыкальным и вокальным продюсированием ребят. Потом Стая перестала существовать, и начался Aillion, где мы продолжили начатое. Недавно мы наконец-то записали дуэтом песню «Яд», которую я написал ещё в 2000-м году. Как-то Дима показал мне несколько набросков, я очень быстро сделал мелодии, написал тексты и как-то всё пошло-пошло. Сложился ещё один творческий тандем: он даёт мне основу, я всё это перелопачиваю, и на выходе получается достаточно крутой материал. Мне очень приятно с ними работать, и я рад, что наконец-то, по истечении стольких лет вот уже совсем на днях выходит полноформатный альбом!

И вот тут мы плавно подошли к другой стороне твоей деятельности — преподаванию вокала. Успеваешь ли ты учить ли людей петь в условиях всё возрастающей занятости?

Да. Я продолжаю преподавать и сейчас мы открыли здесь, в России вокальную студию, где я занимаюсь как с детьми, так и со взрослыми. Ездят люди даже из других городов России, сегодня приезжает моя ученица из Минска, которую я готовлю к одному проекту.

Этот вопрос особенно актуален потому, что в нашей тяжёлой музыке, как известно, есть очень серьёзная проблема — хороших, грамотных рок-вокалистов очень мало, считанные единицы на всю огромную страну. Как ты, преподаватель вокала, считаешь, в чём причина этого явления?

Сталкиваясь с этим, я понял, что, к моему большому сожалению, всё-таки виной тому отсутствие педагогов, которые действительно понимали бы то, что они преподают и обращали внимание на физиологию человека. Ведь что такое вокал? Это искусство выдоха, искусство дыхания. И здесь всё зависит от физиологии человека, и к каждому нужен индивидуальный подход! Если педагог не объясняет, не разжёвывает азы, то дальше можно вообще ничем не заниматься. Когда человек получает базу, то дальше как вокалист он будет развиваться всё лучше и лучше с каждым днём. Потому что он будет знать, как и что он делает, не действуя на ощупь, а осознанно достигая результата. Но для этого педагог должен не только знать предмет, но и уметь объяснять — можно быть классным певцом, но при этом совершенно не уметь учить людей.

А каких вокалистов ты мог бы выделить в нашей тяжёлой музыке, если не брать грандов?

Ну, это, прежде всего, Максим Самосват, Евгений Егоров — очень талантливый и быстро набирающий обороты вокалист, Андрей Лобашёв, Михаил Житняков, хороши новые вокалисты Гран-Куража, Артерии (Евгений Колчин и Александр Кэп соответственно— прим. авт.). Мне нравится группа Сад Грёз и их вокалист Сергей Синёв и, конечно же, вокалист, которого я безгранично уважаю, мой большой друг Константин Дударев.

Спасибо за интервью, ну и в завершение хотелось бы услышать несколько обнадёживающих слов в адрес тех поклонников, которые боятся, что ты с концами уйдёшь в телевизор и забудешь про металл навсегда. (Смеётся.)

Нет, этого не случится никогда. Я не люблю слова «никогда» но… понимаешь, когда человек живёт этой музыкой, он не может уйти. Телевизор — это другая жизнь, это моя работа. Я люблю музыку, люблю творчество, и пусть говорят, что на всех стульях не усидишь, но я буду заниматься и тем, и другим. Телевизор — это одно, а металл — это вот здесь, в самом сердце.

Официальный сайт Петра Елфимова: http://www.petrelfimov.ru

Вячеслав "Slash" Куприянов
10 октября 2015 г.
(с) HeadBanger.ru