Мастер

Мастер
Глоток огня

04.06.2013

Архив интервью

*** АРХИВНЫЙ МАТЕРИАЛ - 2004 ГОД *** Вряд ли найдется в России другая металлическая группа, на долю которой выпало столько невезения, внезапных проблем и радикальных смен состава, сколько пришлось пережить Мастеру. И тем не менее, коллектив, история которого уже перевалила за 15-летнюю отметку, до сих пор чувствует себя вполне уверенно, дает регулярные концерты и радует нас студийными записями. В декабре 2004 года в продаже появился долгожданный седьмой альбом Мастера под названием «33 жизни» - работа очень характерная для Мастера, и в то же время, очень свежая и нестандартная. Вскоре после презентации альбома, которая с успехом прошла в СДК МАИ, мы приехали к Мастеру на репетиционную базу, где поговорили с ветераном группы басистом Аликом Грановским и бессменным студийным и концертным звукооператором Андреем «Крустером» Лебедевым. Как вы, наверняка, уже догадались, вас ждет очередное «эпическое» интервью – ведь мы обсудили и новые песни, и богатое прошлое группы, и ее бывших участников Андрея Большакова и Михаила Серышева, и даже поклонников с организаторами концертов…

(ОТ РЕДАКТОРА - 2013 ГОД: Юбилейный для нашего сайта 2012 год закончился, однако мы продолжаем выкладывать в данном разделе архивные материалы, которые наши авторы сделали до того, как начали работать с HeadBanger.ru. Как показал опрос в нашей группе Vkontakte, эти старые интервью по-прежнему привлекают внимание читателей, и они хотят, чтобы эти материалы снова были доступны широкой публике. Ну а для нас это возможность еще раз пережить некоторые из запоминающихся моментов своей деятельности в качестве журналистов, и мы, конечно, не станем отказывать себе в этом удовольствии...)

Альбомы Мастера выходят достаточно редко, предыдущий был записан еще в 1999 году. С чем это связано, тем более что у вас в распоряжении собственная студия?

Алик: В коллективе были проблемы с составом, люди приходили, потом уходили, точнее, их уходили, и когда приходили новые музыканты, с ними надо было делать программу. К тому же, для этого у нас достаточно плотный концертный график. Вот эта текучка кадров оттягивала процесс записи, и поэтому у нас не получается выпускать альбомы так часто, как хотелось бы.
Андрей: По существу, этот альбом писался целых полтора или два года. Мы пытались довести материал до ума.
Алик: Альбом был готов уже год назад, но потом мы решили: «Дай-ка перепишем это, перепишем то». Потом приехал Александр Львов, который когда-то работал со мной в «Арии», а потом в группе Парк Горького, и предложил нам: «Давайте я буду вашим саунд-продюсером». Мы согласились, пришлось кое-что переделать, и это заняло целое лето, а может быть, даже больше – четыре месяца. Мы не торопились, нам только надо было выпустить этот альбом до конца года.

На предыдущем диске «Лабиринт» (2001) практически все песни длиннее пяти минут, а на новом альбоме песни очень короткие – по две-три минуты. Вы изначально хотели записать как можно более короткие и «хлесткие» песни, или так получилось в процессе работы?

Алик: Мы так сделали специально, врать не буду. Мое личное мнение таково: хэви-металлический трек не должен быть длиннее трех минут. Возьмем, к примеру, разные, даже некоторые «фирменные» группы – в чем заключается аранжировка песни? Вступление, куплет, припев, еще два куплета, потом три соло, которые играются на гармонию куплета, потом проигрыш. Таким образом, каждый играет одно и то же, и песня становится, на мой взгляд, излишне длинна. А мы в этот раз решили все сделать лаконично, и поэтому все лишнее убрали. Не надо перегружать композиции, они должны быть легкие, конкретные, чтобы хотелось диск послушать еще раз.

А с чем же тогда связана такая эпичность «Лабиринта»?

Алик: Ну, я тогда так еще не думал. Это был 1999 год, у меня были другие представления об аранжировках, тогда мне хотелось, чтобы они были более композиционно развернуты.

Одна из самых необычных песен на «33 жизни» - это «Heavy Ламбада». Вы не могли бы рассказать поподробнее об истории ее возникновения?

Алик: Это идея Маргариты Пушкиной. Мы вообще всегда работаем над композицией так: сначала сочиняется музыка, после сверху напевается что-то вроде «ла-ла-ла», а потом мы везем эту «рыбу» Маргарите. А эта вещь получилась своего рода продолжением песни «Здесь куют металл».

Эта вещь и по музыке для вас не типична…

Алик: Нет, не типична. Но вы же знаете, что у нас каждый альбом не похож на предыдущий. Многие говорят, что новый альбом вообще не идентифицируется с Мастером, хотя я считаю, что как раз идентифицируется. Первый и второй альбомы очень сильно различаются, “Talk Of The Devil” (1992) тоже отличается от предыдущих, “Maniac Party” (1994) достаточно близок к “Talk…”, но это уже скорее арт-трэш. Как делают большинство групп – они записывают удачный альбом, а затем проходит 10 лет, и они думают: «Давайте-ка вспомним старое, попробуем сделать то же самое». И получается то же самое, но хуже. А мы, наоборот, стараемся постоянно делать что-то новое, чтобы был прогресс.
Андрей: Что в голову взбредет, то и делаем. (Смеется).

У многих создается впечатление, что при работе с Мастером Маргарита Пушкина как бы отрывается и пишет вам очень «лихие» тексты, которые другие металлические группы вряд ли рискнули бы использовать…

Алик: Это, смотря как понимать слово «лихие». Что значит, не рискнули бы? Даже непонятно, что Вы имеете в виду, и кто такие «другие». Если Ритин текст нам нравится и подходит для наших песен, то мы его принимаем.
 
То есть, идея текста, как правило, принадлежит Маргарите?

Алик: Процентов на 90. Иногда мы говорим ей, чего бы мы хотели, а если нам не нравятся какие-то строчки, или как разворачивается сюжет, мы стараемся это исправить.

Один из самых неожиданных ваших текстов – это «Песни мертвых», в котором упоминается Курт Кобэйн…

Алик: Нам постоянно задают этот вопрос. Это идея Риты, по всей видимости, она неплохо знает этого человека, так как много про него читала. Мы его тоже, конечно, по-своему уважаем, но он немного далек от нас. Кстати, когда мы были в Бельгии, Nirvana ездили следом за нами, и тогда еще это была совершенно не популярная группа. Если говорить честно, я даже не понимаю, в чем их уникальность. Но, по всей видимости, в то время в моду входил стиль грандж…
Андрей: На самом деле, песня-то не совсем о Курте Кобэйне, он просто там упоминается. А песня о музыкантах, которые безвременно ушли от нас и оставили нам свою музыку, идеи. Песни мертвых для живых.

Как изменилась аудитория Мастера за последние лет пять? И в целом, как вы относитесь к тому, что на ваши концерты ходят все больше молодежи и все меньше тех, кто слушал вас лет 10 назад?

Алик: Так это и хорошо. Видите ли, рок-музыка – это очень интересная штука, вы либо ее любите, либо нет. Взрослые люди – они более ленивые, у них какие-то свои семейные жизненные проблемы. К тому же, есть и денежные вопросы – зачем ему идти на концерт, когда он лучше пойдет в ресторан или, если захочет музыки, так посмотрит DVD у себя дома.
Андрей: А потом, смотря куда идти, разные места бывают. В одно место человек пойдет с удовольствием, а в другое – может не захотеть… А когда мы выезжаем в другие города, приходят очень много не только просто старых поклонников, а даже и их семьи.
Алик: Дело еще в том, что многие даже боятся ходить на такие концерты, потому что на них, как им кажется, в основном ходят металлисты с шипами. (Смеется). Они с ужасом смотрят на всю эту публику и не понимают, что это такое. Если в 80-х и начале 90-х это было нормально, то сейчас люди с опаской посматривают в их сторону. Так что разные есть причины. В основном к нам действительно ходят молодые люди. К примеру, постоянно ходит один мальчик с папой. Папа – наш ровесник, а мальчику лет 17. А еще один человек постоянно ходил на концерты с грудной девочкой! Он и сейчас продолжает бывать с ней на наших концертах, сейчас ей года три. Взрослых, конечно, тоже немало, но их не так заметно в толпе. Они сидят наверху, на балкончике.

Просто создается несколько странное ощущение, когда приходишь на концерт, а почти все в зале здорово младше нас, хотя и мы еще совсем не старые…

Алик: Да ничего странного, это совершенно нормально, когда молодежь ходит на группу, которая существует уже больше 15 лет. Это значит, что группа все еще остается популярной. Вот и все объяснение.

На предыдущем диске довольно много песен было написано в соавторстве, а сейчас у вас два автора музыки – Алик и Алексей Страйк. Как сейчас происходит процесс написания музыки – вы приходите на репетицию каждый с уже готовыми вещами?

Алик: На самом деле, все, даже Андрей «Крустер», тоже участвуют в создании песен. Просто сейчас мы не стали описывать конкретно, кто что делает. Раньше мы писали: «В хоре участвуют такие-то персонажи», «Соавторами этой песни являются такой-то и такой-то». На самом деле, у нас демократия, но в хорошем смысле слова. Например, Саша (Карпухин, барабанщик) говорит: «А давай в этом месте сделаем так». И если получается неплохо, то так мы и делаем. Главное здесь – идея. Если Страйк принес идею, и она всем нравится, то мы ее развиваем. Но доводит ее до ума каждый из нас, каждый сам продумывает свою партию. Если какой-то кусок нам совершенно не понравился, мы его выбрасываем.

Несколько лет назад о Мастере часто говорили, как о сольном проекте Алика Грановского, и что остальные музыканты сильно уступают Вам по «яркости». Как Вы считаете, новый альбом сможет переломить этот стереотип?

Андрей: Это очень сложно сделать. (Дружный смех).
Алик: Я, конечно, работаю с ребятами, скажем так, воспитываю молодежь. Вот, кстати, наш барабанщик Саша Карпухин. Когда он пришел в группу, сколько ему было лет?

Да мы знаем, семнадцать!

Алик: А сейчас ему восемнадцать! (Дружный смех). Шутка. На самом деле ему уже 21 год. А если серьезно, то ни для кого не секрет, что я один остался из старого Мастера. Поэтому все и говорят, что Мастер – это мой сольный проект. Но на самом деле в Мастере играют профессиональные музыканты, непрофессионал у нас играть не смог бы.

Теперь вопрос о названии альбома. Почему все-таки жизней именно 33? Это какое-то магическое число?

Алик: Я думаю, это можно по-разному трактовать. Христу, например, 33 года было.

А можно ли сказать, что песня «33 жизни» в какой-то степени про Вас?

Алик: Мне не 33, мне уже больше. (Смеется). Может быть, она и о нас, и обо мне, и о том, чем мы занимаемся. Дело-то тяжелое, если не вкалывать изо всех сил, то ничего не получится.

В этой песне есть такие строчки: «Все эти жизни проживу в одной». У Вас не создается впечатление, что если живешь 33 жизни в одной, то жизнь получается слишком быстрой?

Алик: А что такое вообще быстрая или короткая жизнь? Каждый воспринимает время по-своему. Для меня этот континуум может как раздвигаться, так и сузиться до одного мгновения. Это очень относительное понятие – 33 в одной. Идея этой песни опять-таки появилась у Риты.

Давайте теперь перейдем к бонус-трекам, уж больно они необычные…

Андрей: Это наша жизнь! (Смеется).

Один из бонусов – это новая версия песни «Стихия», которую вы еще до Мастера играли с группой Смещение. Вы уже второй раз воскрешаете на альбомах Мастера песни Смещения (на диске «Лабиринт» был трек «Таран»). Но нет ли у вас планов все-таки издать оригинальные записи этой группы?

Андрей: Записи существуют, но они в таком виде, что их нельзя издавать, никто этого просто не поймет. Они ведь были сделаны на подпольных концертах на обычный магнитофон. Можно попробовать издать какие-то кусочки из этого, но целиком – никак. У нас даже в то время были попытки писаться, был такой товарищ, которой сейчас живет в Америке (мы звали его Мурка)  – это просто Кулибин какой-то. Он сделал из какой-то «Ноты» многодорожечный магнитофон, на котором мы успешно записали весь «минус», как это сейчас модно говорить, а потом его благополучно кто-то украл. Сейчас такой «фазотрон» можно продавать не меньше чем за миллион долларов. (Смеется). Вот такая ситуация. Поэтому мы с Аликом решили, что хотя бы по одной песне Смещения мы будем на каждый альбом Мастера вытаскивать и ставить.

Перед записью вы говорили, что возможно «подмешаете» туда какой-нибудь фрагмент голоса Алеси Троянской (ныне покойной вокалистки Смещения – прим. авт.). Это получилось?

Андрей: Дело в том, что эту песню она и не пела. Эта песня родилась уже после, когда мы с Аликом уехали в работать в петрозаводскую филармонию. Она с нами не поехала, для этого было очень много причин. С Алесей были некоторые наметки, но, по-моему, мы даже ее не репетировали.

Насколько современные версии «Стихии» и «Тарана» отличаются от того, что вы играли со Смещением?

Алик: Практически не отличаются. Может быть, «Стихия» сейчас сыграна чуть быстрее по темпу, а по аранжировке осталась практически такой же. Это говорит о том, что и тогда у некоторых людей были интересные музыкальные идеи. (Смеется).

Теперь давайте обсудим остальные бонус-треки. Честно говоря, создается впечатление, что такими композициями вы высмеиваете институт бонус-треков как таковой…

Алик: А мы сами создаем себе правила. Мне плевать, кто что называет бонус-треками, это его личное дело. Я обычно беру пластинку какой-то «фирменной» группы и нахожу на ней бонус-трек. Но это такая же вещь, как и все остальные. Бонус для меня – это подарок, а зачем мне еще раз слушать одно и то же? Мне всегда нравилось, когда между песнями записаны какие-то «фишки», кто-то кому-то что-то говорит, барабанщик отсчитывает ритм, а если у них что-то не получилось, то они начинают снова. Вот это фишка! А если просто дописана еще одна песня, то в чем бонус-то? Наоборот, лучше, чтобы это был какой-то прикол. Вот вам понравился бонус-трек “ХXXL”? (Трек представляет собой три секунды тишины – прим. авт.) Это подарок маме, которая не любит громкой музыки! (Дружный смех). Мы не особые юмористы, конечно, но иногда и мы шутим.

А чьи там голоса звучат?

Андрей: Всех музыкантов. Там даже есть господин Захар Увайский, изготовитель диска. В основном, все эти голоса записаны в поезде. Как начинаются гастроли – люди встречаются на вокзале, обнимаются, садятся в поезд, в купе, а ехать долго, и они достают всякие домашние закуски и приготовления, достают бутылочки и начинают сокращать время. Это как раз к вопросу о 33 жизнях. Можно сесть на самолет и преодолеть весь путь за два часа, а мы выпиваем, закусываем и сокращаем время таким образом, а заодно записываем все наши разговоры на магнитофон. Правда, не все эти записи можно публиковать. (Дружный смех). Нет, там все культурно, но раскрываются очень глубокие вещи…(Снова дружный смех).
Алик: У нас есть гениальная запись того, как мы ездили в Калининград, мы ее хотели поместить в Интернет, но куда-то потеряли. Жаль… а то там настолько смешно… Запись часа на два – два часа «хорошего, светлого» юмора.
Андрей: Это очень жизненно, все по-доброму, к нам заходят знакомиться люди, приносят всякие миленькие игрушки, дело было как раз на Новый Год…
Алик: Но это будет уже в следующей серии. И вообще, следующий альбом будет целиком состоять из бонус-треков. (Дружный хохот). Мы потихонечку меняем жанр и переходим в клоунаду.

Насколько мы поняли, «33 жизни» группа выпустила самостоятельно, без помощи каких-либо издающих компаний. С чем это связано? Вас не устраивают условия, которые предлагают сейчас лейблы?

Алик:
Как выяснилось, мы сейчас работаем не намного хуже, чем любой другой лейбл, который находится в Москве. Мы, можно сказать, уже сами стали отдельным лейблом. Наша компания называется «Мастер консультант».
Андрей: Ситуация складывается так: ты выходишь на лейбл, или они на тебя выходят, как в нашем случае, устанавливается хороший контакт, их устраивает сумма, нас тоже все устраивает, они собираются вкладываться в рекламу и еще во что-то. Но после того, как нашу песню категорически не взяли на «Наше Радио», все контакты прекратились, цена сразу уменьшилась в два раза, и диск они предложили выпустить только в феврале, что нас категорически не устроило. Мы сказали: «Нет, мы будем выпускать диск сами», и больше никуда просто не пошли. Поход в следующую компанию означает, во-первых, что им будет нужно две недели, чтобы проверить рынок, который был уже проверен предыдущей компанией, все это затянется, сумма будет меньше, и так далее. Мы решили продавать себя сами. Я уверен, что многие группы к этому идут, и вскоре многие последуют нашему примеру, потому что то, что сейчас творится – это просто безобразие. Артист не может проконтролировать реальный объем продаж.
Алик: То же самое можно сказать и о нашей студии. Мы тоже могли взять кучу денег и пойти в приличную студию, отдать этим ребятам порядка 15 тысяч долларов, но на выходе никто не гарантирует, что качество продукта было бы в соответствии с вложением. В любом контракте написано, что «группа должна», «артист должен», а если он что-то не выполняет, то вводятся безумные штрафные санкции. В основном, это односторонний договор в пользу издателя.
Андрей: Мы очень долго в этой сфере вращались, знали всю эту кухню и знали, что нас ждет – нас начнут футболить, диск выйдет в лучшем случае в феврале, а февраль – это почти весна, весна плавно перетечет в лето, затем нам предложат осень, и диск так может вообще никогда не выйти.

Хорошо, а как обстоят дела с дистрибьюцией? Как быть вашим поклонникам из отдаленных городов, которые хотят купить ваш диск?

Алик: Вот, смотрите… Весь наш бэк-каталог переиздался на очень известной фирме, а мы постоянно получаем кучу писем и звонков с одним вопросом: «Где взять вашу продукцию? Ее нигде нет». Я думаю, что с тем диском, который мы издали сами, шансов его получить будет даже больше.
Алик: Многие рекорд-лейблы позиционируют себя так, что рок-музыка никому не нужна. Они берут пласт фанатов этой музыки и просто его выкидывают. На фирме, на которую мы ходили, нам так сказали: «Почему в феврале? Да потому, что в январе пойдет куча попсовых сборников, и Мастер никого не будет интересовать». Группа существует без всякой рекламы, никто в нас деньги не вкладывает. Мы вкладываем деньги сами, начиная с покупки инструментов и студии, и кончая производством плакатов, футболок и дисков. Слава Богу, что остались неподкупные журналисты, а ведь в последнее время почти всем журналистам надо одно – денег. Сколько нужно, чтобы раскрутить артиста? 500 тысяч долларов. Но мы такого не можем себе позволить. А без этого сейчас почти никто не существует. То же самое и в плане работы под фонограмму. В свое время бывало так, что мы приезжаем работать на площадку, а местный звукорежиссер спрашивает: «А вы фонограмму с собой привезли?». (Дружный смех). Мы спрашиваем: «В каком смысле?» «Ну вы чего, обалдели что ли? «Вживую» же уже никто не работает! У нас уже и оборудования такого нет, ни комбиков, ни аппарата. Как же вы будете работать?». Ситуация уже настолько зашла в тупик, что надо что-то делать.
Андрей: Сейчас, в основном, журналистов интересует, кто во что был одет, кто на кого что вылил или кому вмазал. А вот когда мы были на гастролях во Франции, у нас каждый день отслеживался прессой, каждый день выходила маленькая заметочка о пребывании Мастера там – что мы делаем в смысле творчества, какой у нас звук. После трех месяцев во Франции мы привезли с собой целое толстое досье. Жан-Мари Дебьен – наш французский импресарио - собирал все газетные статьи, в которых о нас упоминалось, А это ведь не самая сильная в плане рок-музыки страна.

И все-таки, если человек из Владивостока хочет купить ваш диск, куда ему обращаться?

Андрей: Мы сейчас обдумываем этот вопрос. Скорее всего, мы объявим телефон, у нас будет работать служба почтовой рассылки наложенным платежом. К тому же, мы надеемся на одну компанию, которая побоялась диск купить, но сейчас с удовольствием его распространяет.

Не так давно вы записали кавер Twisted Sister “Live To Ride, Ride To Live” для компании Harley-Davidson. Что вас сподвигло на участие в этом проекте? И почему был выбран именно Twisted Sister?

Алик: Нам позвонил Виталий Дубинин и сказал, что российское отделение компании Harley Davidson иногда выпускает трибьют-диски. Они сами выбрали эти песни и попросили музыкантов их исполнить. Мы не отказались, мы были очень довольны. Потом была замечательная вечеринка, у нас там был джем с группой Helloween.

А нет ли планов переиздать эту песню? Оригинальный диск сейчас очень трудно достать.

Алик: На самом деле, я не знаю, как там с авторскими правами. У нас такой возможности нет, это однозначно. С авторскими правами связана еще одна интересная история, она касается группы Rush. Я для своего сольного альбома «Большая прогулка» (2004) сделал композицию “YYZ” с альбома 1981 года “Moving Pictures” и предложил своему издателю ее опубликовать. Но издатель сказал: «Я не возьму эту композицию, потому что я не знаю, как «отмыть» права». Мы узнавали, и выяснилось, что права на эту вещь принадлежат какой-то компании в Канаде, причем у нее нет представительства ни в России, ни где-то еще рядом, а в законодательстве путаница. Одни говорят, что за давностью лет можно никому не платить, а другие говорят, что приняты новые поправки к закону, и стало все очень жестко. Мы отправили письмо на эту компанию, но ответа так и не получили. И эта композиция в альбом не вошла, что очень обидно.

В 2003 году вы выступали на разогреве у группы Anthrax на их московском концерте. Как вы считаете, насколько успешной была для Мастера эта акция? Вообще, каких целей вы хотели добиться этим выступлением? Ведь разогрев западных групп – это дело очень «напряжное» и не совсем дешевое…

Андрей: Человек, который пригласил эту группу – небезызвестный Эдуард Ратников, президент фирмы TCI. А свою карьеру Эдуард Ратников начинал у нас. Однажды он ездил с нами в Бельгию работать с группой Мастер тур-менеджером. Незадолго до концерта Anthrax мы приехали заказывать футболки на фирму, которая находится в одном помещении с TCI, и там случайно встретились. Он говорит: «О, вы-то мне и нужны! Не хотите сыграть?». Я говорю: «А чего же?! Давай сыграем!». С нашей стороны это было совершенно бесплатно, ни мы ничего не платили, ни нам никто не платил. Мы только привезли и выставили свой бэклайн. Мы очень уважаем Anthrax, одно время Anthrax нам очень нравился, но такого не было, чтобы мы искали этой возможности. Правда, мы должны были играть 30-40 минут, у меня есть контракт, где все это прописано, но Ратников поставил еще одну группу, которая играла после нас. И в итоге, нашу программу пришлось урезать до 20 минут. Я, кстати, могу сейчас вам показать этот контракт. У меня вообще много интересных документов. Например, однажды нам позвонили и говорят: «Хотите поехать в Берлин? Там будет «Русская ночь в Берлине». Мы говорим: «Какие условия?» Нам отвечают, что условия шикарные по всем параметрам, а от нас требуется отыграть 45 минут. Хорошо, мы садимся в самолет и видим, что там сидит одна попса – Катя Лель, Лада Дэнс, Шао?! Бао!, группа Сплин, Оскар Кучера и куча всяких девочек, которые под фонограмму гуляют по сцене. И в самолете разносят такую бумажечку – расписание, кто когда играет. А мероприятие проходило в огромном культурном центре в Берлине, в котором много разных маленьких площадок. И в бумажке написано: Лада Дэнс – 10 минут у фонтана, Марина Хлебникова – 5 минут в каком-то коридоре, еще кто-то должен был выступать в фойе, группа Сплин – 30 минут в большом зале, и конец концерта – группа Мастер, 1,5 часа, фейерверк, салют… Вот так, ребята! Они заказали рок, а наши отправили туда целый самолет попсы, прикрыв это Мастером. Кстати, госпожа Путина посетила это мероприятие. А вы говорите – Anthrax…

В начале 90-х вы очень много играли за границей, а потом эти поездки как-то сошли на нет. Почему это произошло? Те фирмы, которые вас приглашали, переключились на другую музыку?

Алик: Та же проблема – состав. После последней поездки в Бельгии остались Игорь Молчанов и Кирилл Покровский, а когда мы сюда вернулись, ушел гитарист Сергей Попов. Из музыкантов остались только Большаков, Серышев и я, и мы чисто физически не могли выступать, не было музыкантов.
Андрей: Уже был подписан контракт, был концертный задел, хорошая перспектива открывалась. И то же самое было во Франции в 1997 году – когда замаячили перспективы, некоторые повели себя нехорошо, и с этими товарищами пришлось расстаться. А каких бы величин Мастер добился сейчас, если бы все шло гладко, если бы группа выпускала каждый год по пластинке! Мы тогда делали упор на заграницу – четыре раза в год ездили туда и только два месяца находились здесь. И два англоязычных альбома были шикарными, но здесь они часть населения от нас отвернули. К тому же, заболел Андрей Большаков, и группа два года вообще не играла. Как может группа существовать, когда о ней никто не знает, когда она издает альбомы раз в четыре года, и они ничем не поддерживаются? Это счастье, что мы вообще еще живы и сохранились. Было много сложных моментов, когда хотелось все это бросить, когда Алику приходилось в течение года менять состав, заново разучивать программу… К тому же, ты делаешь песни, рассчитывая на одного музыканта, а приходит совсем другой, да его еще не так просто найти. Даже Ария столкнулась недавно с такой же проблемой, когда у них выбыли из состава вокалист и гитарист. Им еще повезло, опять-таки благодаря одному человеку (кивает на Алика), который посоветовал: «Возьмите вот этого». А так никого невозможно найти, у нас не подрастает достаточного количества профессиональных молодых музыкантов, если и есть какие-то виртуозы, то чем они занимаются, непонятно – попсу играют или еще чего-то.

А у вас самих никогда не возникало желание остаться на Западе?

Андрей: Когда Мастер первый раз появился в Бельгии, скажу без ложной скромности, люди просто ошалели, ошалели от того задора. Ведь что такое Мастер на тот момент? Мы играли 50-60 концертов в месяц, по 2-3 концерта в день, концертная программа была накатана. Может, звука где-то не было, хотя мы всегда пытались его добиваться, но это был концертный коллектив в хорошем смысле слова, это было настоящее шоу. Бельгийские группы играли прекрасно, но они стояли и «рубились» на одном месте, а то, что творил Мастер на сцене – многие говорили: «Да это же стадионная группа!». Доходило до смешного – мы играли в каком-то баре, и на столах лежали таблички: «Сегодня играет группа Мастер, первый альбом которой продан тиражом два миллиона, второй альбом – три миллиона». Народ просто офигевал: «А что они тогда тут делают?». При мне господину Грановскому предлагали там остаться, работать на студии, музыкантом, кем угодно, подарили на день рождения бас, который он продал и купил родителям дачу. (Дружный смех). Хорошего музыканта видно, и мимо этого факта пройти нельзя.

Так почему же вы не остались?

Алик: Если говорить правду, идея Мастера, этой группы – для меня всегда была превыше всего. А остаться там для меня означало расстаться с Мастером. Да что там остаться… Меня, например, приглашали работать с Кеном Хенсли, записываться и играть, но я я не согласился по той же причине..
Андрей: Эту бедную несчастную группу Мастер всегда рвали на части – когда в Арии нужен был вокалист, когда в группе «Кипелов» нужен был басист и гитарист, все обращались к нам. Меня звал к себе Глызин – на 17 концертов в месяц, по 200 долларов за концерт. Можно было просто плюнуть на все, что мы делаем, и разойтись.
Алик: Играть на подпевках и на подтанцовках, даже больше получая - для меня это не дело. Для меня приемлемо работать только в своей концертной группе.
Андрей: У нас эта «сейшновость» не погасла, она осталась с тех времен, когда за каждый подпольный концерт нас могли отправить или в дурдом, или в тюрьму. Мы немножко остались в том времени, и это нам помогает сохраниться.
Алик: Вот вы смеетесь, а вчера был день рождения Саши Монина, бессменного вокалиста группы Круиз, он отлично выглядит, хотя ему исполнилось 50 лет. О чем это говорит – люди тоже всегда работали на идею своего коллектива.

И тем не менее, Вы, Алик, много работали на стороне – с Гейном, с Тяжелым Днем, на альбоме «Смутное время» Кипелова и Маврина. Однако, когда Кипелов Вас позвал в группу имени себя, Вы отказались…

Алик: Понимаете, в чем дело… При всем моем уважении к Валере – а мы все с большой любовью относимся к этому человеку, он ведь с нами играл - Мастер – это дело, которому я отдал всего себя.

Кстати, как Вы относитесь к тому, что Кипелов сейчас исполняет на концерте Ваши старые «арийские» песни, причем делает это гораздо ближе к оригиналу, чем сейчас играет группа Мастер?

Алик: Все аранжировки этих «краснознаменных» песен – «Здесь куют металл», «Тореро» «Встань, страх преодолей», - это мои аранжировки и Андрея Большакова. Но однажды, я подумал, что надо эти песни переанжировать по-другому. Все-таки, на мой взгляд, они сейчас они звучат уж очень допотопно. Может быть, это не совсем правильное слово, но во всяком случае, в этом ключе Мастер не может играть. Мы играем другую музыку, она стилистически другая, и я сделал другие аранжировки. А ведь эти песни играют три родственные группы, и этот материал, который написали Андрей Большаков и я, вытягивает двухчасовой концерт. (Смеется).

Еще про новые аранжировки – вы пару лет назад записывали инструментальные версии своих песен для компьютерной игры «Недетские гонки». Будет ли какое-то отдельное издание этого материала?

Андрей: Обязательно будет. Материал уже записан, возможно, мы сделаем к нему какие-то дополнения и обязательно выпустим. Версии получились очень оригинальные и очень веселые.

А правда ли, что диски с компьютерными играми расходятся тиражом раза в четыре больше, чем диски музыкальные?

Андрей: Нам заплатили разово, так что мы не получаем роялти, но нам было сказано, что первый тираж этого диска – 500 тысяч. И здесь, и за рубежом. Но нам хорошо заплатили, и мы очень довольны этим сотрудничеством. Когда мы пришли на фирму «1С», один из их главных разработчиков, который сделал не только нашу игру, но и суперпопулярную сейчас на западе «ИЛ-62», оказался нашим ярым фанатом. У него есть наши виниловые пластинки, он слушает их на дорогущей аппаратуре, и когда он увидел нас, он очень обрадовался. И нам было приятно. (Смеется). Через день он прибежал с виниловыми обложками, мы ему их подписали, он нам игру свою подарил. Мало того, он нам разрешил, если мы захотим снять клип, использовать его игру совершенно бесплатно, а ведь эта компьютерная графика стоит огромных денег. Но он нам сказал: «Можете брать любые сюжеты, и если потребуется, я их переделаю».

Теперь, если вы не возражаете, хотелось бы немного вернуться в прошлое. Почему диск «С петлей на шее» (1989) записывался на квартире у вашего звукоинженера в Химках, а не в нормальной студии? Ведь предыдущий диск вы записывали на «Мелодии», а следующий – на SNC.

Алик: У Андрея Большакова был товарищ по фамилии Петин, у которого была многоканальная цифровая студия, и мы сами решили попробовать записаться, тем более что звукорежиссер, который с нами работал в то время, Юрий Соколов, неплохо разбирался в технике. Насколько я помню, мы писались у него в квартире, и он обходил все этажи вниз и вверх и всем говорил, что в течение пяти часов будет жуткий грохот. Да, и соседи на это спокойно реагировали, говорили: «Ладно, пойдем-ка мы погуляем». (Дружный смех).

А почему при издании этого диска на «Мелодии» последний трек, заглавный, куда-то пропал?

Алик: Во времена Советского Союза была ведь отборочная комиссия, и они, когда прослушали все песни, решили, что этой антисоветчины не может быть, и просто ее выкинули.

Но ведь песня «Палачи» с того же альбома не сильно менее антисоветская…

Алик: Ну, так они решили.
Андрей: Да и текст у «С петлей на шее» все-таки более жуткий: «Перспектива твоя – ноль и смерть».
Алик: Так что ее по каким-то своим соображениям запретили. На переизданный CD она потом вошла, а на виниловый диск-гигант не попала.
Андрей: С этими названиями была очень смешная история. Мастер пригласили сняться в «Новогоднем огоньке» в канун 1990 года. Нас спрашивают: «Есть ли у вас медленные песни?». Мы говорим: «Есть». Ребята играют песню, по бокам стоят снегурочки, зажигают бенгальские огни, кидаются серпантином, и режиссер говорит: «Стоп, все снято, замечательно! Какое название этой песни?» Мы отвечаем: «Семь кругов ада». (Дружный хохот). «Что-то это не пойдет… Так, а есть еще что-нибудь такое?» Да, говорим, есть инструменталка. «Давай!». Ситуация та же, отсняли. «Как называется?». «Когда я умру…» (Хохот). И в итоге в «Огонек» все-таки попал этот сюжет, там идут титры: «Группа Мастер поздравляет всех с новым годом!», а параллельно идет композиция «Когда я умру…». И мало того, за съемки заплатили.
Алик: Мы тогда частенько снимались на телевидении, ездили в Останкино и после каждой съемки расписывались в ведомости, а потом на наш счет в сберкассе приходили денежки. Не мы платили телевидению, а государственное телевидение платило артисту. Сейчас все наоборот.

А сохранились ли у кого-то эти записи?

Алик: Нет, наверное, разве что у Андрея Большакова. Я так жалею, что в свое время это никто не записывал.

В 1992 году Мастер играл в большом туре по пост-советским странам вместе с группой Sepultura. В прессе часто встречаются упоминания о том, что в этом туре Мастер подставили. Что произошло?

Андрей: Это немного не так, просто мы сами выбрали для себя неудачное место в этой программе. По рангу, по всем «лапам и когтям», мы должны были играть последними перед Sepultura, но мы перехитрили самих себя. Мы решили играть первыми, чтобы все отстроились, а последними отстроились мы и на этом звуке играли, не перекручивая ручки. А получилось так, что Sepultura свой саундчек затягивала, остальные тоже затягивали, в зал входил народ, а мы не успевали настроиться. Вот такая подстава. К тому же, с аппаратом постоянно что-то случалось. Теперь-то мы знаем, что группа должна пропустить перед собой несколько команд для того, чтобы если что-то сломалось или не «законтачило», успеть все починить. А так у нас был концерт в Москве, в Лужниках, и не работали портальные системы, так что мы играли полчаса на мониторах. И ведь никому не объяснишь, что мы играем, что мы что-то делаем, а звука нет. Я бы не сказал, что была какая-то намеренная подстава, это был наш недосмотр. Я вам больше скажу, я ведь общался с их звукорежиссером, и они наложили массу запретов. Должна была быть пиротехника, но они сказали, что это трэш, а не глэм, и в этом жанре пиротехнику использовать не принято. Далее, они настояли, чтобы на всех российских группах горели только зеленые, желтые и синие прожектора, чтобы ничего не мигало, чтобы никакого дыма. Звук они тоже всем ограничивали, но Мастеру сказали: «Как можно больше! Дави, на что хочешь!». Они сами Мастер приходили смотреть. Так что никакой подставы не было, просто каждый концерт что-то случалось, а первая команда всегда вынуждена работать в таких условиях.
Алик: Наоборот, я помню, что музыкантам Sepultura дали послушать наш альбом, это было в ресторане в Юрмале, и они просидели 45 минут молча, слушая нашу музыку, а потом о нас очень хорошо отзывались.

У вас в Европе никогда не было проблем с американской группой Master по поводу названия?

Алик: А это не американская группа, а немецкая.

Значит, их как минимум две. В Америке точно есть Master, играют дэт.

Алик: Нет, никаких проблем. Да и наш Мастер немножко постарше будет, чем немецкий. На западе, кстати, существует и своя Aria, и свой Autograph. А вскоре после того, как мы пообщались с Helloween на вечеринке Harley Davidson, возникла группа Masterplan! (Дружный хохот). И это факт.

Когда из Мастера ушел Андрей Большаков, трудно ли было продолжать без него? Ведь он был в группе чуть ли не основным композитором…

Алик: Было, конечно, нелегко, но я бы не сказал, что и очень тяжело. Опыт-то такой работы и у меня, на самом деле. Опять-таки, труднее всего собрать профессиональных музыкантов.

Сегодняшние религиозные воззрения Андрея всем хорошо известны, в 2000 году он даже отказался участвовать в юбилейном концерте Арии из-за того, что тот совпадал с каким-то языческим праздником. И что интересно, Михаил Серышев расстался с группой из-за того, что не смог больше совмещать Мастер и церковный хор. Это как-то связано между с собой?

Алик: Это абсолютно независимые друг от друга события. Когда Андрей два года болел, каждый хотел выжить, искал какую-то временную работу. И Мише в это время предложили петь в Храме Михаила Архангела на Юго-Западе. И он принял это предложение. Кроме того, это было очень полезно для его голоса. Да и по образованию он классический тенор, и это для него как раз то, что душа просит. И Миша начал работать там, а вскоре ему предложили присоединиться к коллективу, который исполнял православную музыку и гастролировал по стране и  миру. Таки образом, у него это связано не столько с религией, сколько с его профессией. У Андрея наоборот, в первую очередь, с религией.
Андрей: Как можно группе работать, когда вокалист говорит: «Ребята, у меня заграничные поездки, я уезжаю на два-три месяца». Мы говорим: «Миша, у нас же концерты!». «А у меня окна в такие-то числа, давайте делать концерты тогда». А в нашей стране так невозможно работать. К Мише у нас претензий нет, он нас практически не подставил, вообще огромное ему спасибо, он супер-человек, но в результате от стадионов, когда все было расписано надолго вперед, где и когда мы играем, на какой-то момент мы дошли до полной неизвестности, когда ни концертов, ничего. Коллектива нет – один там, другой здесь, третий уехал, четвертый заболел. А ведь Андрей Большаков тогда очень многое делал, он со многими людьми общался, он брал на себя обязанности администратора. Он нам говорил: «Ребята, идите, отдыхайте, попейте пива, а я пойду поговорю с людьми».
Алик: По поводу того, что 33 жизни или одна… Оригинальный состав Мастера работал нормально с 1987 по 1989 год. А с 1989 по 1999 года Мастер фактически существовал, а не работал. Работой это нельзя было назвать до тех пор, пока не появился Лекс.
Андрей: Поэтому все у нас и шло с таким трудом. Постоянно приходилось набирать новый состав, искать музыкантов. Можно, конечно, нанять профессиональных музыкантов, которые сыграют все, что угодно, но им надо платить. А с чего платить? Такого человека, который бы проникся идеей, надо еще поискать. Вот сейчас у нас коллектив, где  все пока работают за идею. О том, через что мы прошли, никто ведь не знает. Возможно, это появится в книге про группу Мастер, которую только что дописал Володя Марочкин.
Алик: Один человек говорил мне: «А зачем тебе название Мастер? Возьмите другое название, коллектив-то уже другой». А я могу отказаться от этого названия и не откажусь.
 
В середине 90-х вы активно проводили фестивали “Крустер”, на которых выступали молодые команды, репетировавшие у вас на базе. Однако ни одна из этих команд не пробилась к широкой публике. С чем это связано?

Андрей: Нет, почему, группа Натиск сейчас очень хорошо гастролирует. Они сейчас едут в Лондон, вы зайдите к ним на сайт и посмотрите, с кем они будут выступать на Трафальгарской площади.
Алик: Необязательно брать этот фестиваль или другой. А кто сейчас вообще хорошо себя чувствует? Нет как таковой бизнес-структуры, занимающейся тяжелой музыкой. Группа может выступать, есть два или три клуба, но на этом все заканчивается.

Вообще, нас всегда это очень удивляло. Ведь в конце 80-х на концерты металлических групп приходили тысячи людей. А после 1993 года они все куда-то растворились. Не могли же они просто исчезнуть или все разом перестать слушать тяжелую музыку…

Алик: В 1993 году Мастер вел вялотекущее существование. Группы как таковой не было. К тому же, 1991-1993 годы были политическим временем, все занимались политикой и хотели как-то выжить. Было просто не до музыки. А интересно, разве можно говорить о какой-то попсе в 1993 году? Все занимались политикой или ушли в бизнес, а таких, как мы, почти не осталось. Нам всем вместе не повезло.

Какую самую большую ошибку совершила группа Мастер за всю историю своего существования?

Алик: Да не было у нас такой ошибки. Значит, так и должно было быть.

А какая главная проблема или задача перед вами стоит сейчас?

Алик: Задача – удержать коллектив, какой существует на настоящий момент. Не секрет, что группа Мастер – это не коммерческий проект, это не чистое зарабатывание денег. Нельзя сказать, что у нас музыканты бомжуют (смеется), но и нельзя сказать, что жируют.

Чуть не забыли спросить – почему же вас не взяли на «Наше Радио»?

Алик: Может быть, лучше у «Нашего Радио» спросить?
Андрей: Не просто не взяли, а категорически не взяли, говоря, что «не формат». Самое удивительное, что с четырех сторон туда люди приходили, и причем не просто люди со стороны, а те, кто с ними непосредственно общаются. Сейчас какое-то злое время. Чтобы ты продал пластинку, ты должен быть на радио. Конечно, мы хотим, чтобы наша музыка дошла до людей, но популярности через радиоприемник, при условии, что попасть в который, нужно кому-то заплатить, мы не хотим.

Есть распространенное мнение, что в рок-музыке должно быть какое-то послание, что музыкант должен что-то донести до слушателя. Что хотите донести до слушателя вы?

Алик: Когда я начинал играть на бас-гитаре, то первое и единственное, что я тогда хотел, это научиться пользоваться этим инструментом. Играть хорошую музыку, заниматься творчеством, и никто тогда не думал: «А что это мы хотим сказать, какое послание донести?». Мне никогда не нравились все эти идеи о рок-революции. Да бросьте вы ерундой заниматься, надо на инструментах играть. А потом всякие журналисты будут писать: «Рок-н-ролл умер!». Когда к нам в Москву приезжали ZZ Top, в одном из интервью их спросили: «В Америке рок-н-ролл умер. Что вы хотите сказать по этому поводу?». (Дружный смех). И один из бородачей ответил: «Да он еще даже и не болел!». Мы просто хотим заниматься творчеством, мы музыканты, зачем заморачиваться на лозунги.
Андрей: Некоторые специально занимаются вычислениями, где сделать припев, где запев, ищут шляг-фразу, чтобы написать хит. Но мы лучше сделаем 10 “ХXXL”-ей и 20 “Drum-Парадов», но зато от души. Что получается, то и получается. Судить не нам.

Официальный сайт Мастера: http://master-rockgroup.com

Выражаем благодарность Эмике и Маргарите Пушкиной за помощь в организации этого интервью.

Вопросы задавали Роман “Maniac” Патрашов, Наталья “Snakeheart” Патрашова
Фото – Наталья “Snakeheart” Патрашова
20 декабря 2004 г.
(с) HeadBanger.ru

eXTReMe Tracker